В погонах
Прямая речь
13 АПРЕЛЯ 2015 г.
Мария Липман, политолог:
Холодная война, как мы её знали в соответствующие десятилетия, — это не просто противостояние Советского Союза и Соединённых Штатов, а борьба двух миров, двух идеологий и двух разных путей развития. Советский Союз разными путями и способами вербовал себе сторонников по всему миру, которые выбирали тот вариант развития, который предлагал СССР, вместо пути рыночной демократии. Существовало две системы, идеологические клише, которые соответствовали той расстановке сил, которая имела место. И эта борьба, а не просто противостояние двух крупнейших ядерных держав — важнейшей компонент холодной войны. Сейчас этого компонента нет, Россия не может предложить альтернативный путь развития для создания собственного «лагеря». У неё нет союзников, разделяющих её ценности, которые образовывали бы отдельный блок.
Но что касается непосредственного противостояния, то градус конфронтации действительно похож на тот, который имел место в некоторые периоды холодной войны. Есть много разных параметров. Например, пропаганда — она отличается от того, чтобы было в те времена, качественно, но количественно уже нет. Налицо также сокращение контактов и стремление с российской стороны ограничить своих граждан от нежелательного влияния Запада. Это и деофшоризация, и ограничения поездок за границу для различных категорий госслужащих, и кампания против иностранного финансирования НКО. Так что сходств с холодной войной много, но есть и фундаментальные различия, всё-таки выражение «холодная война» мы всегда употребляем метафорически. Исторический период вообще не может «вернуться» в полной мере.
Алексей Арбатов, политолог:
Я против термина «новая холодная война», потому что он не научный, а скорее эмоционально-журналистский и непонятно, что имеется в виду. Под холодной войной я понимаю конфликт, длившийся 40 лет, в условиях биполярности, глобального противостояния, непримиримой идеологической борьбы, локальных конфликтов, в которых на разных сторонах выступали СССР и Запад, масштабной гонки вооружений, по сравнению с которой то, что происходит сейчас, не впечатляет. Но противоречия всё равно очень острые, они осложняются тем, что нет даже негласных «правил игры». Всё-таки в эпоху холодной войны хотя бы в Европе существовало негласное понимание сфер влияния, и Запад, и СССР в своих сферах пользовались «свободой рук», а другая сторона не вмешивалась. В остальном мире такого разделения не было, постоянно шли борьба и соперничество с огромными затратами, хотя все старались избегать прямого вооружённого столкновения. Сейчас прямого вооружённого столкновения по-прежнему стараются избегать, но в остальном напряжённость очень высокая.
Экономические санкции, которые принимаются друг против друга, не имеют аналогов из эпохи холодной войны, хотя бы потому, что тогда не было единой экономики. Вводились ограничения на торговлю высокими технологиями и технологиями двойного назначения, но меры, принятые сейчас, были просто невозможны, так как отсутствовала единая экономическая, банковская и финансовая система, не было SWIFT, охватывающей всех.
В этом плане сегодня ситуация очень неблагоприятная, мы видим противоречия очень высокого уровня, причём как из них выходить — непонятно. Многое упирается и во внутриполитические причины, в частности в России, где происходит консолидация общества во имя противостояния внешней угрозы. Это весьма эффективный приём, и у нас он полностью работает. Но стороны всё же пытаются не доводить до каких-то крайностей, хотя случайно создаются опасные ситуации в связи с учениями, манёврами и полётами. То они наши бомбардировщики перехватывают, то мы их, то мы имитируем разворот на корабли противника — все это очень опасно. Поскольку никакого взаимопонимания в этом плане не существует, то есть угроза инцидента или аварии с очень тяжёлыми человеческими и политическими последствиями.
Но я всё-таки не сторонник лёгких сопоставлений происходящего с холодной войной. Мы сейчас живём в другом мире: какая холодная война, если и Китай, и даже наши непосредственные союзники вовсе не порвали отношений с Западом, а, напротив, всемерно их укрепляют? Им очень нравится положение «ласкового телёнка, который двух маток сосёт», и они с готовностью пользуются тем, что сейчас обе стороны могут им больше дать. Так что ситуация очень отличается.
Когда люди ссылаются на холодную войны, они забывают, что это, конечно, было плохо, так как война всегда плохо, но хорошо, что она не стала горячей. До неё возникали многочисленные конфликты, включая две мировые войны. Сейчас другая ситуация, но нельзя сказать, что она менее опасна. В чём-то это так, а в чём-то, наоборот, сейчас опасность даже выше.