Вокруг России

Прямая речь

8 ИЮЛЯ 2015 г.

Дмитрий Орешкин, политолог:

В принципе идея иметь альтернативный Западу центр принятия экономических решений — здравая. К сожалению, она слишком отдаёт несбыточными обещаниями. В чём заключаются преимущества этой идеи, понятно. Можно надеяться на экономический рост сильных стран, а если что-то случится с западной экономической моделью, то у человечества будет альтернатива. Теоретически это благо.

Но на уровне практики есть много сомнительных мест. Во-первых, это вторично. МВФ и остальные финансовые структуры развитого мира существуют уже многие годы. У них есть опыт и огромные, в разы большие финансовые ресурсы. И попытка создать нечто альтернативное будет копированием. Точно так же, как в СССР попытались производить «Жигули», стараясь сделать, как в Европе, но пока наладили производство — Запад ушёл ещё на одно поколение вперёд. И когда «Жигули» стали выпускаться, они были уже морально устарелыми. Так и с этой системой. Пока всё отладится, будут выпущены новые пластиковые карты, появится альтернативный финансовый центр, Запад, развивающийся быстрее, предложит новый пакет услуг, который будет удобнее и теснее связан с современными технологиями и Интернетом. В результате новая структура снова окажется в положении догоняющего. В этом заключается её базовая отрицательная сторона: по своей идеологии она не первичная и не инновационная. Её можно сделать больше, точно так же, как удалось сделать больше ракет в СССР, чем в США или Германии, но её нельзя сделать лучше.

Второе соображение: технически больше сделать её тоже не получится. Потому что финансовые возможности зависят не только от количества ресурсов, которых в России больше, чем у кого бы то ни было, а ещё от доступа к этим ресурсам и от качества менеджмента. Соответственно более эффективную модель сделать не удастся, потому что она будет меньше по возможностям. Объёмы прибыли, генерируемые развитыми экономиками, выше, чем генерируемые развивающимися странами. Когда создаётся фонд с бюджетом в 100 миллиардов долларов, то это, конечно, не конкурент аналогичным западным институтам, где объёмы денег больше в разы и даже на порядки. Например, для того чтобы «залить» кризис 2008-2009 года в одной только Российской Федерации, потребовалось около 350 миллиардов. То есть новый фонд — скорее виртуальное объединение, чем реальная альтернатива.

Третье: это союз лузеров, которым кажется, что если они объединятся, то смогут противопоставить что-то виннерам. Потому что в пропагандистской сфере США разлагается, Евросоюз разваливается и всё замечательно. Но на самом деле ситуация-то обратная. У них в руках инициатива, новые технологии и финансовые потоки, а Китай после 30 лет экономического роста вступает в полосу турбулентности, в Бразилии с «левым» правительством начинается период застоя, Россия сталкивается с рецессией. Не очень понятно, что происходит с Индией, но 3 остальные страны БРИКС сейчас направлены скорее вниз, чем вверх. А объединение усилий утопающих редко приводит к общему спасению. Полезнее объединяться с более сильными. Поэтому происходящее — в некотором смысле самообман и попытка что-то противопоставить Западу в информационном поле, а не в сфере реальной конкуренции.

Наконец, четвёртая проблема — вынужденный характер этих шагов. Россия столкнулась с достаточно жёсткой реакцией на свои действия со стороны Запада и была вынуждена, сопровождая это победным громом литавр, идти на Восток. Что, на самом деле, очень рискованно, потому что в китайской экономике неизбежно наступит фаза коррекции после долгого роста, и неизвестно, как глубоко она зайдёт и как долго продлится. Поэтому рассматривать Китай как альтернативный источник инвестиций и замыкаться на него — крайне неосторожно и опасно. Сами китайцы, прекрасно понимая собственное положение и осознавая экономическую зависимость, хотя и не заявляя об этом публично, ссориться с Западом не намерены. Поэтому они вежливо отказались признавать аннексию Крыма, вежливо отказались от российских предложений оборонительного союза, вежливо дали понять Греции, что не поддерживают курс на выход из ЕС и без большого восторга идут навстречу экономическим инициативам Москвы. Они это делают только в той мере, в какой такие инициативы гарантируют Китаю собственную экономическую успешность в ближайшем будущем.

Косвенным подтверждением того, что политика «ухода на Восток» — вынужденная и стратегическая, является то, что всей деятельностью в Уфе руководит не Министерство иностранных дел, а Администрация президента и лично господин Ушаков. В контексте происходящих саммитов Лавров не упоминается вообще. Получается, что МИД занимается «оборонительными боями» на западном фронте, а Ушаков — экспансией на восточном. Но и там, и там больших побед не наблюдается, и оснований на них надеяться нет. Потому что если экономика Запада постепенно входит в новый длинный цикл роста, то в Китае приближается качественная перестройка и связанный с этим кризис. В этом смысле стратегия кремлёвской администрации, надеющейся на то, что, объединившись с Пекином, удастся что-то противопоставить Западу — самообман.

Возможно, власть и сама понимает, что это самообман, и просто старается давить на Запад в информационной сфере, а также взбадривать собственное население. Но «пена слов» проходит, остаётся структура экономических решений, а здесь особенных достижений ожидать не стоит. Вплоть до того, что Китай выступает совершенно очевидным конкурентом России в плане создания транспортных коридоров от Тихого океана до Атлантического. Эту стратегию Пекин успешно развивает, и в рамках этой стратегии ему важнее сотрудничать с Западом, а не с Москвой. Супервыгодная роль глобального транзитёра постепенно отходит именно Китаю, и если Россия и будет допущена к участию в этих проектах, то на третьих ролях, после Китая и Европы. Россия, Монголия, Узбекистан — это всё страны второго ранга в данном случае. Поэтому надеяться на то, что союз с Китаем позволит как-то восполнить потери от ухудшения отношений с Западом — иллюзия.