В обществе

Прямая речь

6 НОЯБРЯ 2015 г.

Алексей Макаркин, политолог, заместитель директора Центра политических технологий:

Версия теракта рассматривается российской властью как провокационная, потому что она будет обязательно связана с темой Сирии. Тут надо понимать, как российское общество воспринимает сирийскую операцию. Согласно опросам общественного мнения, население одобряет военную поддержку режима Асада, поставку оружия, присутствие там военной базы и авиационные удары по противникам сирийской власти. При этом на Западе всех очень интересует вопрос, кого Россия бомбит, радикальную оппозицию, радикально-умеренную или умеренную, но в российском обществе эта тема отсутствует. Кого надо, того и бомбим. Единственное, что не принимается — широкомасштабная наземная операция.

При этом отношение к возможным жертвам носит двойственный характер. Ранее по поводу Украины общество консолидировалось, был опрос Левада-Центра, в ходе которого абсолютное большинство россиян ответила либо что российские войска на востоке Украины отсутствуют, либо что они там присутствуют, но говорить об этом не надо, чтобы не вредить государственным интересам. Опросы также свидетельствуют, что, хотя россияне формально считают Украину независимой страной, даже спустя четверть века они не могут полностью признать её заграницей. Так что всё более-менее понятно: надо спасать соотечественников от фашистов и бандеровцев и защищать геополитические интересы, чтобы американская бронетехника не стояла в Донецке, а ракеты — в Луганске или наоборот. Эти идеи достаточно глубоко укоренены, поэтому подробности того, как именно Россия действуют на Украине, были не просто малоинтересны, но вызывали сильное неприятие. Возникал вопрос, а на кого вы работаете?

Но по Сирии ситуация сложнее. С одной стороны, люди говорят, что это не Афганистан, туда едут профессионалы, контрактники, люди, которые выполняют свою работу и понимают риски, да и сами риски не такие большие, война всё-таки авиационная. Но когда появились сообщения о военнослужащем, покончившим с собой, тут же пошли другие эмоции. Потому что одно дело — какие-то безликие контрактники и офицеры и совсем другое — судьба конкретного человека, погибшего при загадочных обстоятельствах. Сказывается и общее недоверие нашего населения к тому, что говорят чиновники и власть, которое нормально соседствует с высочайшими рейтингами. Понятно, что вся эта история была конкретным небольшим событием, хотя и трагическим для семьи и родственников погибшего, но видно, что общество воспринимает сирийские события сложнее, чем украинские. Смысл этой войны не вполне понятен.

Конечно, кто-то воспринимает аргументы, что мы должны бороться с преступниками и террористами на Ближнем Востоке, пока они не пришли сюда. Есть и аргументы геополитического характера: великие державы обязаны присутствовать в этом регионе, и если американцам можно, то почему нельзя нам? Но всё это не так убеждает, как американские ракеты на востоке Украины, так что отношение к конфликту не такое однозначное.

В связи с этим версия, что катастрофа самолёта является терактом, воспринимается российской властью как попытка ее дискредитировать и внести раскол в общественное мнение, и без того не такое мобилизованное, как было по Украине. Возникает вопрос о цене войны, на который граждане могут ответить не так, как хотелось бы властям.

Второй фактор состоит в том, что большая часть российской элиты и российского общества исходит из того, что Запад всегда нам вредит. И что именно Россия находится в центре его внимания, хотя на самом деле это далеко не всегда так. Это стереотип мышления эпохи холодной войны, когда существовало две противостоящие друг другу сопоставимые по силам коалиции, одну из которых возглавлял СССР. Это время сейчас воспринимается с определённой ностальгией, строящейся на том, что «боялись — значит уважали», и на том, что у нас был сопоставимый с Западом ресурс и многие мировые процессы воспринимались именно через призму этого противостояния.

Но сейчас всё иначе. Те же британцы, когда получают информацию хотя бы о минимальной опасности для своих сограждан, останавливают самолётные рейсы. Это их первая, почти инстинктивная, реакция, потому что если этого не сделать, а потом что-то случится, то ответственность будет возложена на правительство страны. Можно вспомнить, что одна из главных проблем в нынешней кампании Хилари Клинтом, это то, как она объясняет обществу, почему не были приняты все меры для обеспечения безопасности американских дипломатов в Ливии. Это очень существенные вопросы, на которые общество требует ответов. И в связи с этим понятно, почему западные страны отменяют полёты.

Но в России исходят из того, что Запад 24 часа в сутки только и думает, как бы навредить России и какую бы устроить провокацию. И когда британцы принимают такие решения, то представители российских властей сразу же говорят, что это — антироссийская акция.