В экономике
Итоги года. Кудрин или Глазьев
2 ЯНВАРЯ 2016 г. МАКСИМ БЛАНТ
Конец 2015 года преподнес российской экономике весьма неприятный сюрприз. После отказа ОПЕК начать сокращение добычи до того, как на аналогичные ограничения пойдут независимые экспортеры, нефтяные котировки отправились в свободное падение. Североморская смесь Brent, к которой привязаны российские сорта, ушла ниже 40 долларов за баррель, сделав актуальным стрессовый сценарий от российского ЦБ, а потом и вовсе упала к многолетним минимумам, фактически повторив «антирекорд» 2008 года на уровне 36,5 доллара за баррель. Российская валюта, как и в декабре 2014 года, последовала вслед за нефтью: доллар подскочил выше 71 рубля, а единая европейская валюта – выше 78. Глава ЦБ Эльвира Набиуллина по телевизору доступно объяснила россиянам, что доллары и евро им совершенно ни к чему, поскольку получают и тратят они преимущественно рубли. А министр финансов Антон Силуанов предупредил, что падение может продолжиться, нефть способна уйти и ниже 30 долларов, и всем нам пора готовиться к «непростым временам».
Самое неприятное, что слова Силуанова никоим образом не являются традиционной для российских министров финансов «страшилкой», направленной на обуздание аппетитов лоббистов всех мастей. Надежды на то, что котировки вернутся выше 50 долларов и позволят Минфину спокойно исполнить бюджетные обязательства выборного года, с каждым днем все призрачней. Серьезно урезать социальные расходы или обложить дополнительными налогами бизнес, в виду все тех же политических обстоятельств, правительству никто не даст. Решать проблемы излюбленным способом – при помощи девальвации – тоже не выйдет: доллары и евро россиянам, конечно, ни к чему, но за курсом в стране все следят весьма пристально. Это создает предпосылки для смены правительства и руководства ЦБ, которые давно уже подвергаются критике и справа, и слева, а в последнее время еще и снизу достается все сильнее. Тезис о необходимости структурных реформ уже навяз в зубах, вот только реформы каждый понимает по-своему. Реализация негативного сценария будет означать смену курса, и лучше заранее понимать, в какую сторону эта смена будет направлена и к каким последствиям может привести. Наиболее проработанных вариантов реформ по сути два – либеральный и дирижистский. С известной долей условности можно обозначить их, как «премьер Кудрин» и «премьер Глазьев». Оба претендента в конце 2015 года озвучили свои программные тезисы, которые имеет смысл рассматривать.
ПРЕМЬЕР КУДРИН
Никаких волшебных рецептов глава Комитета Гражданских инициатив не предлагает и легкой жизни в ближайшем будущем не обещает. Структура экономики, по словам Кудрина, осталась несовершенной и быстро изменить ее не получится. Придется принимать непопулярные решения, вроде повышения пенсионного возраста. И это далеко не все малоприятные новости. Необходимо пересмотреть все нынешние бюджетные приоритеты. «Нам надо раза в три увеличить расходы на инфраструктуру. Нужно на 3% ВВП увеличить вложения в человеческий капитал и на 3% ВВП снизить субсидии и социальные расходы, сделать их более адресными», — заявил экс-министр финансов 7 декабря, выступая на конференции в Лондоне, организованной Московской биржей и банком UBS. О необходимости сокращения военных расходов в этот раз Кудрин не говорил, однако, памятуя, что именно невероятно раздутая программа перевооружения российской армии стала одной из главных причин его отставки, можно не сомневаться, что поумерить аппетиты военному лобби придется.
Впрочем, бюджетная реформа – далеко не главная, которую предлагает Кудрин. Он призывает к децентрализации властных и бюджетных полномочий и перераспределению их в пользу регионов. Необходимы стране и институциональные реформы, без которых любые экономические преобразования будут иметь минимальный эффект. Бывший соратник Кудрина по правительству реформаторов, глава Сбербанка Герман Греф, выступая в начале декабря в Совете Федерации, был еще более категоричен, заявив, что вся система государственного управления в стране подлежит замене и без этого приступать к каким бы то ни было реформам бессмысленно.
Несмотря на предлагаемые непопулярные меры, предоставление Кудрину карт-бланша на проведение экономических и, главное, политических реформ уже само по себе может принести положительный эффект. По крайней мере, для инвесторов это могло бы стать сигналом к тому, что риски вложений в российскую экономику снижаются. Об отмене санкций со стороны западных стран говорить не приходится, но и ужесточения можно было бы не опасаться. Нормализация отношений с «враждебным окружением» снизила бы связанные с Россией геополитические риски. И при благоприятном стечении внешних обстоятельств команда под руководством Кудрина имела бы неплохие шансы повторить успех первой половины 2000-х, тем более что нынешняя ситуация в экономике вполне сопоставима с тем, что можно было наблюдать в конце 1998 – начале 1999 года.
ПРЕМЬЕР ГЛАЗЬЕВ
Озвученный в конце октября на заседании Столыпинского клуба доклад советника президента Сергея Глазьева выглядит куда как эффектнее, что может сыграть свою роковую роль в преддверие парламентских выборов. Темпы роста на уровне 10% в год для России вполне достижимы. И для того, чтобы к ним приблизиться, нужно решительно отказаться от режима строгой экономии и начать стимулировать. Правда, стимулировать не всех подряд, а только те отрасли, которые укладываются в рамки «новой индустриализации» — агропромышленный комплекс, автомобилестроение, производство стройматериалов, высокотехнологичное машиностроение, информационные технологии, химию и нефтехимию и, конечно, оборонно-промышленный комплекс. 
Над вопросом, откуда взять деньги на все это стимулирование, задумываться долго не стоит. Их необходимо попросту напечатать. А чтобы свежеотпечатанные рубли невзначай не появились на валютном рынке и не спровоцировали обвал национальной валюты, необходимо зафиксировать курс доллара на какой-нибудь не слишком низкой планке (в первые пять лет реформ властям рекомендуется поддерживать реальный эффективный курс рубля, заниженный хотя бы на 10% по отношению к корзине валют основных торговых партнеров) и ограничить хождение в стране иностранной валюты. Инфляция Глазьева и его единомышленников по Столыпинскому клубу не смущает, ЦБ, по их мнению, должен отказаться от таргетирования инфляции и перейти к «таргетированию роста».
Не чужды Глазьеву и либеральные идеи. Так, он ратует за то, чтобы покончить с «экономикой сырьевых и финансовых гигантов и монополистов», а естественные монополии превратить в инфраструктурные компании.
Реализация этой или подобного рода программы могла бы стать эффектной кульминацией экономической катастрофы, к которой Россия неминуемо приближается в последние годы. Переход от высоких темпов инфляции к гиперинфляции на фоне азартного «освоения» отраслевых субсидий вернул бы страну уже не в 1999 год, а во времена «социализма с человеческим лицом». С той лишь разницей, что при СССР скрытая инфляция трансформировалась в тотальный дефицит. Страну пришлось бы закрыть, поскольку паническое бегство капиталов могло бы вылиться уже в массовое бегство капиталистов и «креативного класса». Среди оставшихся пришлось бы поддерживать высокий градус ура-патриотизма, который заставлял бы сплотиться перед лицом враждебного окружения. А временные экономические трудности вполне уместно было бы списать на происки «пятой колонны» и «агентов влияния», которых при премьере Глазьеве ждало бы неизбежное разоблачение и примерное наказание.
Фото: 1. Графика Михаила Златковского.
2. Россия. Санкт-Петербург. 18 июня 2015. Декан факультета свободных искусств и наук Санкт-Петербургского государственного университета Алексей Кудрин во время панельной сессии "Экономика: честные ответы на злободневные вопросы" в рамках XIX Петербургского экономического форума. Валерий Шарифулин/ТАСС
3. Россия. Сочи. 3 октября 2015. Советник президента РФ Сергей Глазьев и уполномоченный при президенте РФ по защите прав предпринимателей Борис Титов (слева направо) на заседании Столыпинского клуба "Россия. Экономика в условиях глобальной нестабильности. Ресурсы роста" в рамках XIV Международного инвестиционного форума "Сочи-2015" в главном медиацентре на территории Олимпийского парка. Сергей Фадеичев/ТАСС