В погонах

Прямая речь

4 МАРТА 2016 г.

Аркадий Дубнов, политолог:

Последнее слово Надежды Савченко, написанное, но не произнесённое, вызывает у меня два чувства: восхищения и стыда. Я восхищаюсь этой мужественной молодой женщиной, которую уже два года пытается сломать российское «правосудие». И испытываю стыд за то, что это правосудие — российское, то есть страны, гражданином которой я являюсь. Мне невероятно стыдно за то, что в стране, которая покончила с тоталитаризмом 25 лет назад и где за несколько лет до его слома произошла одна из самых громких смертей в диссидентском движении, смерть Анатолия Марченко, после голодовки, мы наблюдаем восстановление этой страшной, несправедливой машины подавления.

Ужасно и то, что суд выглядит тут заложником российской пропаганды. Потому что даже если поступит звонок из Администрации президента с указанием свернуть это невероятное по лживости обвинение, суд ничего не сможет сделать. Потому что по телевидению репортажи были построены таким образом, чтобы зрителям стало очевидно: Савченко — преступница. Говорилось о том, что обвинение доказало её вину, но ни слова о позиции адвокатов, показывались лица трагически погибших журналистов и навязывалось мнение о том, что именно она виновна в их гибели. Это делалось без всякого намёка на то, что суд в принципе ещё не вынес окончательного решения, а также на состязательность процесса. И это выглядит чрезвычайно трагично на фоне нынешней российской действительности, всю абсурдность которой и демонстрирует суд над Савченко.

Что касается апелляции к президенту Украины Петру Порошенко, то я думаю, что Надежда Савченко ожидала более участливого и внимательного отношения к своей судьбе. Ещё год назад Порошенко обещал её матери, что она вернётся домой к майским праздникам, но это обещание до сих пор не выполнено. Складывается ощущение, что про неё просто забыли. И понятно, что, как бы цинично это ни звучало, апелляция к Порошенко даёт основания тем, кто стоит за возбуждением этого позорного дела, указывать на Киев как на главный тормоз его окончания.

Понятно, что Савченко может быть сейчас обменена исключительно в качестве преступницы. Но условия для обмена могут быть созданы только в случае движения Киева в сторону выполнения тех пунктов Минских соглашений, которые Москва считает ключевыми для достижения компромисса: особого статус отдельных районов Донбасса, поправок в Конституцию и так далее. И обращение Савченко к президенту Украины — это отчаянный призыв вспомнить о разворачивающейся здесь трагедии.

К сожалению, я убеждён, что Надежда Савченко не отступит от своей смертельной голодовки до самого конца. И с этой точки зрения, желание Михаила Федотова, председателя СПЧ, встретиться с ней и попытаться переубедить выглядит гуманно. Но аргументы, которыми он руководствуется, вызывают у меня неприятие. Он говорит, что для российского правосудия такие методы воздействия несостоятельны. И то, что крайний, последний шаг человека, пытающегося поставить на кон свою жизнь, не является убедительным — это ещё одно трагическое свидетельство абсолютной античеловеческой сути этого правосудия.

Вадим Прохоров, адвокат:

Дело Савченко является очередным примером нарушения всего, чего можно, начиная с заявления о том, что Савченко сама перешла на территорию России. Мы это всё уже проходили по «делу Развозжаева». В действительности следствие не дало никаких внятных объяснений тому, как она вообще оказалась в России. Начиная с этого и заканчивая всем остальным, ничто не вызывает никаких сомнений в совершенной неправосудности следствия.