В экономике

Прямая речь

12 АПРЕЛЯ 2016 г.

Максим Блант, экономический обозреватель:

Написание программы для Путина не означает её реализации. Это понимают и Кудрин, и Путин, и Глазьев, у которого есть шансы на продвижение его идей, пока он остаётся советником президента, хотя на данный момент он выступает скорее в роли пугала. Однако обращение к Кудрину явно демонстрирует, что Путин готов к разрядке напряжённости в отношениях с инвесторами, с Западом, а также с умеренной либеральной тусовкой, которая раз за разом готова закрывать глаза на нарушения прав человека и прочее, чтобы радоваться любым сигналам о смягчении режима.

Но всё по-прежнему будет зависеть от цен на нефть. Пока что всё идёт по благоприятному сценарию, есть надежда на то, что нефтяные цены прошли дно, о чём говорят многие российские и иностранные аналитики. Возможно, скоро министр Улюкаев окажется прав, и его прогноз о том, что наша экономика прошла нижнюю точку, оправдается. Но надо понимать, что это всё – ненадолго. Структурные проблемы в российской экономике никуда не делись. Практически разрушенные институты весьма сильно ограничивают потенциал развитии, инвестиций нет, технологическое отставание за последние 3 года серьёзно усилилось.

Если говорить непосредственно про Кудрина, то он действительно может написать программу и даже получить возможность её реализовывать. Но проблема заключается в том, что подобно тому, как это было в начале 2000-х, реализация его программы будет постоянно наталкиваться на политические ограничения. Путину нужно сохранять лояльность и другого крыла власти, обладающего мощными лоббистскими возможностями. Маятник сейчас чуть-чуть качнулся. Когда он качнётся в обратную сторону – неизвестно. Но не приходится сомневаться в том, что это случится.

Китай, где экономические реформы не сопровождались демократизацией, является не очень удачным примером для нас. Начать с того, что китайский опыт на российскую почву не переносим, там был совсем другой этап развития: индустриализация и переход от аграрной страны к индустриальной. В России этот переход завершился в 20 веке, и сейчас говорить о повторении тех подвигов совершенно бессмысленно. Кроме того, Китай сейчас находится на грани очень серьёзного экономического кризиса, рискующего стать глобальным. В этом смысле Китай является достаточно серьёзной угрозой как раз для кудринской программы. Если мир накроет кризис, вызванный «перегреванием» китайской экономики, то будет очень велик соблазн закрыть страну от внешних факторов и строить экономику, ориентированную, в лучше случае, на Таможенный союз.

Что же касается самой возможности совместить либеральную экономическую программу с жёстким авторитарным режимом, то через этот этап проходили многие страны. И все они, так или иначе, приходили к тому, что демократические преобразования в какой-то момент становятся необходимыми. На каком-то первоначальном этапе, при переходе от беднейшего и совершенно неразвитого состояния к более-менее стабильному росту, авторитаризм ещё может сочетаться с открытостью экономики. Но Россия этот этап уже прошла, она давно не является беднейшей страной. И поэтому она сталкивается с тем, что противоречия между политическим авторитаризмом и либеральной экономической системой разрешить невозможно, победит либо одно, либо другое. И если победит авторитаризм, но мы вернёмся к временам Застоя и последующего кризиса.