В Кремле

Прямая речь

3 МАЯ 2017 г.

Алексей Макаркин, политолог, заместитель директора Центра политических технологий:

Встреча с Меркель и разговор с Трампом – это связанные события. Идёт подготовка к «большой двадцатке», и нужна какая-то повестка. Это представление есть и у России, и у Запада. Но на этом консенсус заканчивается. Меркель говорила в значительной степени про Украину, а там выхода нет. Позиции сторон конфликта противоположны, и совместить их нет никакой возможности. Плюс Меркель затронула темы, связанные с внутренними делами страны, которые воспринимаются российской властью болезненно: преследование сексуальных меньшинств в Чечне и запрет Свидетелей Иеговы. Само поднятие таких тем свидетельствует о том, что Меркель понимала: по внешнеполитическим вопросам договориться не получится. Если бы был шанс на успех по Украине, то она бы не акцентировалась на таких вопросах. Понятно, что в Германии скоро выборы, и тема прав человека там значима. Она должна показать себя человеком нереакционным, уважающим права и свободы. Но ясно, что со стороны российского президента это может вызвать только негативную реакцию, особенно если поднять такой вопрос не конфиденциально. Так что эта встреча не имела никаких реальных последствий.

В случае разговора с Трампом ситуация сходная, правда, Трамп не поднимал тему прав человека. Она для него малоинтересна, он вообще пригласил в Америку президента Филиппин Дутерте, к удивлению собственного политического класса, да и самого Дутерте. Но для Трампа важна Сирия, ему нужны успехи. Он хочет добиться результатов с помощью более удачной стратегии, чем подход Обамы, который он критикует. Но Россия привыкла общаться с Керри, привыкла к многолетним переговорам. На них Москва даёт понять, что не ассоциирует себя с Асадом, что надо говорить дальше и, может быть, она станет ещё менее проасадовской. Это абсолютно прагматичный расчёт при общении с либералом, который верит, что человек по своей природе хороший, к этой доброте надо пробиться и договориться с ним. А Асад тем временем устанавливает полный контроль над Алеппо. И уже вопрос об его уходе в обозримой перспективе перестаёт быть актуальным.

Но с Трампом сложнее. Он сам готов и с Ким Чен Ином поговорить, воззвать к его совести. Трамп вообще является человеком эмоций, без чёткой позиции. Но люди, составляющие его команду, в исконную доброту человека не верят. Они верят в силу. С их точки зрения, человек в силу греховности изначально склонен ко злу, а отодвинуть его от зла можно только жёсткой политикой. И другой команды у Трампа нет. Поэтому США не настроены на то, чтобы много говорить. Они требуют реальных вещей. Сейчас это не отставка Асада, а просто создание «зон безопасности», где сирийская оппозиция сможет привести свои силы в порядок. Но это, ясное дело, не устраивает Асада. Поэтому беседа между Путином и Трампом оказалась не очень длительной. Предмет для разговора найти не удалось. Россия хотела отыскать тему, которая позволила бы спокойно поговорить с глазу на глазах в ходе саммит «двадцатки», но этого не удалось. Скорее всего, встреча всё-таки состоится, но относиться к её перспективам надо осторожно. Разговоры с Меркель и Трампом показали, что у России сейчас нет повестки в разговорах с Западом, которая бы всех устраивала.