В экономике

Прямая речь

5 ИЮНЯ 2017 г.

Алексей Макаркин, политолог, заместитель директора Центра политических технологий:

Выступления Путина на ПМЭФ и его интервью — это два разных послания, адресованные двум очень разным аудиториям. Сам по себе такой форум всегда служит привлечению инвесторов. Им надо объяснить, что Россия — страна, комфортная для ведения бизнеса, что тут действуют понятные и приемлемые правила игры, а российская власть в дальнейшем будет ещё больше заботиться об интересах инвесторов. И речь Путина служила именно этой цели, от упоминания цифровой экономики до обещания новой судебной реформы. Что будет в этой реформе — пока непонятно, но инвесторы хотят услышать именно эти слова.

Количество инвесторов на этом форуме увеличилось. Это люди, которые негативно относятся к самой идее ограничений и санкций, они не понимают, почему должны нести убытки и лишаться запланированной прибыли из-за Крыма и Донбасса. И в этом смысле форум для президента оказался очень комфортным. Бизнес его сигналы воспринял и ни на какие конфликты идти не хотел.

Но его ответы на вопросы и последующее интервью предназначались уже не инвесторам, а западной элите. И тут есть очень интересный аспект. Когда ещё в начале нулевых Путин стал президентом, для него было важно сделать Россию членом «клуба избранных», который был оформлен в виде «Большой восьмёрки». Ему хотелось быть там на равных с публичными мировыми политиками: американским и французским президентами, канцлером Германии и так далее. Это была большая задача, которую удалось реализовать, а с рядом западных фигур, такими как Ширак, Шредер и Берлускони, удалось наладить хорошие личные отношения.

Затем ситуация стала меняться. Вначале Америка не сочла Россию равным партнёром. Затем сменилось руководство в европейских странах, с той же Ангелой Меркель отношения с самого начала были другими, чем со Шредером. Усилилась конфликтность, и установка, что «мы хотим стать такими же, как вы» частично поменялась. Вместо идеи принадлежности к мировой элите возникло представление о том, что «такие же, как вы» — это играющие по тем же правилам. Раз вы делаете, что хотите — то и мы делаем, что хотим. Изменилось восприятие Запада с очень условного, но всё же плюса на однозначный минус, и, соответственно, собственная политика перешла от сближения к конкуренции в самых разных формах. Инвесторы всё это рассматривают только в контексте возможных рисков для их инвестиций, но для политиков это имеет гораздо более прикладной характер. И заявления Путина показывают, что никакого потепления в отношениях не видно.

Тут возникает ещё одна интересная проблема. С одной стороны, в российской власти всё больше говорят о необходимости экономических реформ, вопрос только в том, каких конкретно и по чьей программе. Но проводить реформы в условиях изоляции и самоизоляции крайне сложно. Можно строить курс на мобилизацию, но общество может не выдержать, мобилизационные настроения снизились по сравнению с 2014 годом. Так что обстановка для реформ не очень комфортная. Но как добиться внешнеполитического компромисса — тоже непонятно. Любые договорённости вызывают в памяти перестройку, Горбачёва и развал СССР, само понятие «уступок» властью воспринимается негативно. А договориться на своих условиях невозможно. Расчёт на смену элит на Западе не оправдался. Приходят новые политики, но и они не слишком комфортны. Либо они как Макрон и сами настроены по отношению к России очень настороженно, либо у них есть ограничители, такие как американская политическая система для Трампа. Поэтому вопрос о внешней политике становится сейчас одним из ключевых.