В погонах

Прямая речь

30 ИЮЛЯ 2018 г.

Алексей Макаркин, политолог, заместитель директора Центра политических технологий:

Сейчас часто проводят аналогии между нашей ситуацией и началом 80-х годов. Но применяются они не очень ординарно. Почему? Потому что в 80-е годы экономическая ситуация ухудшалась ещё быстрее, из магазинов исчезали продукты, был тотальный дефицит. И в таких условиях общество согласилось с тем, что ему не нужна империя. Основный тренд состоял в том, что не надо тратить деньги на лишние проекты, надо сосредоточиться на том, чтобы повысить уровень жизни граждан, заниматься внутренними делами и отказаться от международных амбициозных планов, в том числе военных.

Однако сейчас этот опыт рассматривается и элитами, и обществом как сугубо негативный. Отказались от империи, не стали удерживать отпадающие территории, отказались, в том числе, от сущностных вещей типа поддержки других стран, которые с той или иной степенью искренности ориентировались на СССР. Отказались от поддержки Афганистана, где режим быстро рухнул, от стран Варшавского договора. В том числе сократили расходы на армию, космические программы и вообще отказались от военных парадов.

Восстанавливать их стали в середине 90-х годов, причём не случайно. Уже в 1993-м на парламентских выборах по спискам побеждает партия Жириновского, которая берёт на вооружение идеи реванша и «омывание сапог в Индийском океане». Я не говорю о степени серьёзности этих лозунгов, как и о роли Жириновского в российской политике, но люди, которые за него голосовали, делали это серьёзно. Период, когда казалось, что не надо нам заниматься самоутверждением, продолжался, таким образом, очень непродолжительное время, с конца 80-х по конец первой трети 90-х. А потом у нас восстанавливаются парады, ставится памятник маршалу Жукову. Вначале его хотели поставить на Красной площади в память парада 45-го года, когда Жуков был на коне. Но Красная площадь под охраной ЮНЕСКО, так что поставили рядом.

Это произошло, потому что люди, рассчитывавшие на отказ от военных расходов и амбиций, рассуждали просто. Есть некое национальное богатство, грубо говоря, огромный мешок с деньгами, откуда мы деньги раздаём: на армию, на другие страны и так далее. Но если их не раздавать, то они придут к нам. Но когда от них отказались, к простым людям деньги всё равно не пришли. И люди стали ощущать, что они, с одной стороны, что-то потеряли, причём, потеряв, как обычно, начали ценить больше. А с другой стороны, абсолютное большинство от этого не только ничего не приобрело, но выяснилось, что они и в материальном смысле проиграли.

Потому что, например, человек, работавший в научном институте и говоривший, что нам не нужны такие амбиции, вдруг сталкивался с тем, что его институт закрыт, потому что он эти амбиции и обслуживал. В СССР наука была чётко повёрнута в сторону военно-промышленного комплекса. Получается, что, говоря о необходимости тратить меньше денег на армию, он работал, в том числе, на закрытие собственного учреждения. И такое происходило не так уж редко. Отсюда исходит и резкое снижение патриотизма у интеллигенции, в первую очередь у технической.

Поэтому сейчас, когда кто-то говорит, что надо прекращать попытки восстановить статус сверхдержавы и заниматься внутренними делами, то люди отвечают: нет, второй раз так не пойдёт — откажемся от Сирии или от парада, а взамен ничего не получим! И как найти механизм, позволяющий России отказаться от имперских амбиций, которые действительно могут привести к перенапряжению, но при этом чтобы люди чувствовали, что они что-то получают?

Как выяснилось в начале 90-х годов, такие ценности, как права въезда/выезда или читать книги, которые захочется, важны для меньшей части населения. Прошло уже 30 лет с тех пор, а большинство населения до сих пор не покидало пределы России, в лучшем случае съездила к родственникам в ближнее зарубежье, например, в Белоруссию. Однако эта страна для большинства подсознательно остаётся своей.

Что касается книг, то можно посмотреть тиражи, которые в перестроечное время исчислялись сотнями тысяч, и то был дефицит, а сейчас — пять тысяч уже много. И возникает вопрос: если не будет парадов и самоутверждения, то что получишь взамен? Опыт 90-х говорит многим россиянам, что парады надо сохранить, а, может быть, даже расширить.

Кроме того, в плане обнищания также работает опыт 80-х и 90-х годов. Причём эти периоды смешиваются в памяти, и часто ответственность за те или иные решения возлагается отнюдь не на тех, кто их принимал. Но самое главное то, что у россиян есть ощущение, что сейчас всё-таки получше, чем тогда. Тот образ пустых прилавков и огромных очередей, когда нельзя купить ничего, не потратив значительное время, и даже тогда без гарантии качества — его сейчас не видят. Как и другой образ, относящийся к 90-м годам, когда продукты появились, но купить их было не на что, так как резко упали зарплаты в реальном исчислении. Формально-то они увеличились, но при огромной инфляции это воспринималось как издевательство, говорили, что скоро все будут миллионерами. И этот опыт сейчас является тем, с чем сравнивают.

И приходят к выводу, что сейчас ещё можно держаться. Если раньше ездил отдыхать в Турцию, то сейчас можно поехать по России. Если нет денег на поездку по России, то можно поехать на загородный участок. Если раньше ходил в большой магазин и тщательно отбирал, что нужно для здоровья, то сейчас модно сходить в маленький магазинчик рядом с домом. Неприятно, но терпимо. Ощущение того, что всё рухнуло, что предстоит голод, что нельзя купить самого необходимого, отсутствует. Поэтому в пользу милитаристских атрибутов действует ещё один аргумент: сейчас, конечно, плохо, но раньше было страшнее.

У людей есть ощущение ухудшения. Но психологически человек склонен надеяться на что-то хорошее. И когда люди прогнозируют дальнейшее, то одна часть общества говорит, что будет продолжаться плавное ухудшение, значит, как-нибудь адаптируемся, а другие говорят, что, может, будет улучшение. Обществу не кажется, что надо всё бросать.

Что касается того, почему праздник сосредоточился в Петербурге, то к нему постепенно переходят некоторые атрибуты столицы. Туда переведены судебные власти, штаб Военно-морского флота, кстати, с определёнными проблемами, так как некоторые моряки не хотели уезжать из Москвы. И сейчас у второй столицы есть свой парад.