В обществе

Прямая речь

26 ОКТЯБРЯ 2018 г.

Леонид Гозман, политик, президент движения «Союз правых сил»:

Фильм про блокадный Ленинград, о котором Киселёв говорил в своей передаче, тут ни при чём. Им просто нужен повод, а повод найдётся всегда. Это может быть фильм, карикатура или что-то ещё. В любом обществе всегда идёт бурление, и всегда есть какие-то волны, бьющиеся в «сакральные стены». Так что дело не в фильме, а в сути.

А по сути в этой истории есть два аспекта. Во-первых, сам факт того, что какое-то высказывание может быть запрещено. Во многих обществах что-то может запрещаться. Во времена Гойи нельзя было рисовать ноги Святой Девы. И для каких-то людей тогда этот запрет казался правильным. В Германии сейчас нельзя отрицать Холокост. Можно спорить о том, нужны запреты или не нужны. В США, например, можно сжигать флаг страны, а у нас, и во многих других странах, это преступление.

Но есть второй аспект, более важный. Это технология запрета. Тут на одном полюсе находится закон. Например, в обществе есть ясно написанный закон, в соответствии с которым запрещено топтать флаг. А на другом полюсе находятся запреты, которые существуют как общее согласие. Эти запреты нигде не записаны, но все знают, что так делать нельзя. И тут возникает вопрос – возможны ли санкции за нарушение такого запрета?

И мне кажется, что в этом случае санкции недопустимы. Возможно общественное осуждение. Например, я сделал что-то, а вы как гражданин имеете право сказать, что я поступил плохо. Но это диалог, а не санкции. А есть ещё более опасный вариант, когда нам кажется, что есть общее согласие, но теми, кто относит тот или иной поступок к нарушениям или ненарушениям этого согласия, становятся какие-то самоназначенные люди. Это может быть Изборский клуб, Дмитрий Киселёв, Елена Мизулина, Виталий Милонов или кто угодно ещё. Вдруг они начинают говорить от имени всех и присваивают себе роль сразу и судьи, и пенитенциарной системы. Опасен не только, и не столько сам запрет, опасна его неопределённость, невозможность понять: должно быть что-то запрещено или нет?

Мой отец и дед с бабушкой всю блокаду прожили в Ленинграде. Я вырос там и помню мемориальные надписи «При артобстреле эта сторона улицы особенно опасна». Но у меня нет никакого протеста против фильма об этом. Может быть, он окажется пошлым и бездарным, это пока неизвестно. Но я не против того, чтобы кто-то снимал сатиру о каких-то аспектах жизни блокадного Ленинграда. И я не поручал Дмитрию Киселёву говорить от моего имени. Главная опасность — непроговоренность, которая ведёт к произволу.