Церковь раздора

Прошедший 2019 год оказался для Русской православной церкви (РПЦ) довольно травматичным. Главная травма — автокефалия ПЦУ, конечно. Все силы были брошены на то, чтобы другие поместные церкви эту автокефалию не признали, однако увы… За Вселенским патриархом Варфоломеем, который и даровал украинской церкви томос об автокефалии в самом начале 2019 года, последовала Элладская церковь, затем имя главы ПЦУ Епифания внес в свои диптихи Александрийский патриархат. С Константинополем РПЦ решительно разорвала отношения, однако дальше уже вела себя более сдержанно: под запрет попали только те епископы Элладской и Александрийской церквей, которые поминают Епифания, с теми же, кто не поминает и, стало быть, «раскольников» не признает, общение собираются продолжать.

Церковные проблемы патриарх Кирилл с легкостью списал на «врагов России», и весь год прошел в основном под знаком борьбы с ними. В начале года «враги» во всей красе показали себя на Украине, в конце — заварили кашу в Черногории, где, как сказал предстоятель РПЦ на братской трапезе в Сретенском монастыре 28 декабря, «принцип светского государства легко попирается ради определенных политических целей, в числе которых, несомненно, борьба с Россией». (Это о решении парламента Черногории принять новый закон о свободе вероисповедания, который предусматривает передачу церковного имущества государству, если церковная организация не может документально подтвердить, что владела этим имуществом до 1 декабря 1918 года, когда Черногория стала частью Королевства сербов, хорватов и словенцев.)

С «врагами» собираются бороться методом мелкой диверсии: еще в прошлом году митрополит Иларион обещал открывать приходы по всему миру «без всякой оглядки на Константинополь». До сих пор РПЦ всегда оспаривала, но тем не менее официально признавала главенство Константинополя над православной диаспорой. Теперь же открыла приходы в Турции, в Западной Европе и Юго-Восточной Азии создала свои экзархаты, которые объединят имеющиеся приходы Московского патриархата и наделены правом открывать новые. Те же приходы, которые были созданы по инициативе Русской православной церкви в Африке (шесть русских приходов есть в Египте, Тунисе, Марокко и ЮАР), будут выведены из юрисдикции Александрийского патриархата и подчинены непосредственно патриарху Кириллу.

Для удобства окормления зарубежной паствы на последнем заседании Синода РПЦ 26 декабря был наконец принят документ, над которым Межсоборное присутствие трудилось давным-давно — «О возможности принятия Крещения с сохранением национального имени». То есть если родители хотят назвать ребенка Джон, то можно его и крестить с этим именем, а не настаивать на имени Иоанн, которое есть в святцах.

Насолить Константинополю пытаются на всех направлениях: посетивший Россию в ноябре Иерусалимский патриарх Феофил III, встретившись с Путиным и получив премию Международного общественного фонда единства православных народов, прямо в ответном слове на церемонии награждения предложил созвать в Аммане (Иордания) Всеправославное совещание, чтобы обсудить вопрос «сохранения нашего единства». После предоставления ПЦУ автокефалии такие предложения звучали неоднократно, но лидеры Московского патриархата скептически оценивали возможности очередной всеправославной сходки: ясно, что Варфоломей на нее не приедет, с оглядкой на него не приедут и другие, вряд ли это приведет «к реальному решению вопроса», еще в октябре говорил замглавы Отдела внешних церковных связей протоиерей Николай Балашов. Однако на Синоде в декабре постановили «положительно оценить инициативу Блаженнейшего Патриарха Иерусалимского Феофила» (а некоторые недоверчивые эксперты так даже подозревают, что Москва ему ее навязала).

Очевидно, ситуация затянувшейся неопределенности тяготит Московский патриархат — «раскольников» как будто бы осуждают, а от Константинополя никто не отмежевывается, более того, ряды признавших ПЦУ пополняются. Хочется разрубить этот гордиев узел. Но первоначальные предположения насчет совещания были, судя по всему, верны: Варфоломей на письмо Феофила грозно ответил, что тот некомпетентен решать подобные вопросы; глава Кипрской архиепископии Хризостом II не ответил вовсе и сказал, что не собирается отвечать; глава Элладской церкви заявил, что не станет участвовать в работе совещания. Пока только Антиохийский патриарх Иоанн Х подтвердил позицию своего Синода, считающего, что таковая встреча необходима.

Так что из значимых приобретений Московского патриархата в прошедшем году только присоединение к РПЦ Архиепископии православных русских приходов в Западной Европе, упраздненной все тем же возмутителем спокойствия патриархом Варфоломеем. Приобретение бесценное, если Москва сумеет с толком им распорядиться, — религиозно-философское наследие Архиепископии питает мир до сих пор. Но в это мало верится, если вспомнить опыт воссоединения с Русской православной церковью заграницей (РПЦЗ).

В 2007 году возвращение РПЦЗ «в лоно Матери-Церкви» отмечалось с большой помпой, политологи и религиоведы много и страстно рассуждали о том, как, благотворно или, наоборот, отрицательно, юрисдикции могут повлиять друг на друга. Однако после подписания Акта о каноническом общении очень быстро все разговоры стихли, а через год-другой попросту забылось, что Русская православная церковь приросла новой структурой.

Возможно, сама Зарубежная церковь ощущает какие-то перемены в своей жизни — например, у нее увеличилась паства, поскольку верующие эмигранты из России наверняка с большей готовностью идут в храмы привычной им церкви, а РПЦЗ теперь — самоуправляемая часть РПЦ. Но из запомнившихся мне «проявлений» зарубежников, пожалуй, лишь поддержка протоиерея Георгия Митрофанова, когда «патриоты» накинулись на него за попытки трезво оценить роль генерала Власова во Второй мировой войне в книге «Трагедия России: "запретные" темы истории XX века», да подпись двух клириков РПЦЗ под Открытым письмом священников в защиту заключенных по «московскому делу».

На самом деле не так мало, если подумать, особенно когда осознаешь разницу масштабов: РПЦЗ — кроха по сравнению с РПЦ, примерно 400 приходов против почти 40 тысяч. Русский экзархат и того меньше — чуть более ста приходов, да и то не все они присоединились к РПЦ, а примерно две трети. Так что, может, и неплохо, если мы о них больше ничего не услышим — в первую очередь для них неплохо: это будет означать, что Московская патриархия выполнила свои обещания и сохранила все особенности устроения экзархата, которыми они так дорожат (автономию, выборность епископов и клириков), и они живут себе потихоньку и продолжают делать свое дело.

Упомянутое открытое письмо священников в защиту заключенных, которое подписали 182 клирика, — едва ли не единственное в этом году свидетельство того, что Русская православная церковь еще жива. Жива не только как подпорка власти в войне всех против всех, а как живой организм, хотя бы отчасти состоящий из людей, которые не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе. Которые все еще способны облечься в любовь и действовать милосердно.

Фото: 1. Россия. Москва. 06.01.2019. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл во время праздничного богослужения по случаю Рождества Христова в храме Христа Спасителя. Михаил Терещенко/ТАСС
2. Россия. Москва. 06.01.2020. Аниматоры на Патриаршем пешеходном мосту. Сергей Фадеичев/ТАСС