В Кремле

Прямая речь

29 АПРЕЛЯ 2021 г.

Алексей Макаркин, политолог, заместитель директора Центра политических технологий:

 

В течение долгого времени, вплоть до 2014 года, в публичном пространстве доминировала точка зрения о необходимости воспитывать квалифицированных потребителей. Для этого надо было перестроить систему образования, сделать её более практичной и адаптированной к условиям рыночной экономики, чтобы по итогам человека не обсчитали в магазине и не обманули в договоре. Речь шла о записанных у нас в Конституции «интересах человека», которые предполагалось ставить на первое место.

Понятно, что большинство людей стремится к счастью и благополучию, но есть и отдельные исключения, которые казались «не вписавшимися» в рыночную экономику и живущими старыми ценностями. Будущее было не за ними. Но сейчас ситуация изменилась, возможно, потому что поменялось восприятие российской суперэлиты, людей, принимающих решения. Среди них усилилось ощущение уходящего времени и того, что их интеграционные планы, которые потихоньку реализовывались и предполагали какое-то восстановление единства советского пространства на новой основе, столкнулись с реальностью. Конкретно с тем, что никто в мире не готов признать за Россией «сферы влияния» и рассматривать в качестве образца внешней политики конференцию в Ялте.

Настроения во власти начали меняться, и вернулись идеи, которые казались ушедшими в прошлое. Теперь главное – не «квалифицированный потребитель», а возможность пожертвовать собой и своими интересами за Родину и великие идеи. Поэтому сейчас и делаются такие заявления – они вызваны сильнейшем разочарованием в той политике, которая проводилась, и ощущением уходящей эпохи.

Ведь новое поколение уже не воспринимает территорию бывшего СССР как «постсоветское пространство» и видит просто набор отдельных государств. За пределами России всё меньше людей знает русский язык и всё больше – английский, они не вспоминают о старых фильмах и не смеются над старыми анекдотами. Двадцать лет назад любой человек, хоть в Москве, хоть в Киеве, хоть в Астане, даже в Риге, сразу понял бы, о чём идёт речь, услышав «Штирлиц шёл по коридору», но теперь это изменилось. И в Кремле возникает желание вернуть то, что было.

Но тут возникают три проблемы. Во-первых, россияне, как вообще свойственно людям, хотят и того, и другого: чтобы у них была великая страна, но при этом сохранялся частный интерес. И если эти компоненты вступают в противоречие, то в краткосрочной перспективе побеждает идея великой страны, но в долгосрочной – частный  интерес. Во-вторых, есть проблема смены поколений. Для молодых людей, далеко не только для школьников, но и для более старших, которые определяют настоящее страны, такие призывы выглядят очень экзотично. Они уже выросли при рыночной экономике, и у них возникает диссонанс, они не понимают логики.

Наконец, в-третьих, такие идеи можно продвигать, если власть аскетична или хотя бы выглядит аскетично. Вспоминаются распространённые истории о Сталине, поддерживающие «народный сталинизм», антиэлитный и антибюрократический: хороший «царь», ходивший в одной шинели, наказывал плохих «бояр». В таких историях есть ощущение общности власти и народа. Оно возникло коротко в 2014 году, после присоединения Крыма, но затем ушло. И сейчас царит ощущение сильнейшего разрыва между властью и людьми. Так что, когда со стороны власти идут сигналы о том, что надо думать о величии, а не о благополучии, наиболее распространённая реакция сводится к «начните с себя, а мы посмотрим».

Даже в советские годы, когда разрыв был меньше, рассказы о Галине Брежневой, Елисеевском магазине и других привилегиях сильно дискредитировали официальную риторику о постоянной готовности отдать жизнь за Родину. Это противоречило не только реалиям жизни простых людей, стоявших в очередях, чтобы достать дефицитные товары, но и образу жизни верхов. А сейчас разрыв стал гораздо больше.