Трудно писать колонку о состоянии российской правозащиты, когда одна культовая фигура из этой сферы умерла. А другой — общепризнанный нотабль правозащиты — попадает в застенки, по неестественным обстоятельствам российского правосудия… Тут и не захочешь, но символизм начинает переть. Это разгром, сошествие в Ад, может, смена эпох и вех? Хочется спросить себя: прав человека в России больше нет?

Кончина Людмилы Алексеевой доставила немалые проблемы российским охранным службам. Главный начальник страны, который неоднократно общался с Людмилой Михайловной, вроде бы решил отметиться и на похоронах, которые де-факто превратились в государственные. С такими неизбежными атрибутами, как топтуны, рамки металлоискателей и снайперы на крышах. Путину-то что, сказал: «Желаю, чтоб…» — а дальше хоть трава не расти. А чинам из Федеральной службы охраны надо репу чесать, думать, как не только безопасность, но и душевный комфорт президенту обеспечивать.

Леонид Гозман: Она вела себя так... что способствовала тому, чтобы люди вели себя более достойно. Не трусили, не шли на сделку с совестью.

"Новая еазета": Столкнуть президента с Пономаревым у гроба Людмилы Михайловны лицом к лицу — было бы уж слишком для телекамер 1 канала, и тут охрана решила просто не рисковать.

Дмитрий Гудков: Я не буду говорить ни за кого, кроме себя. Завтра в 10 утра я приду в Центральный дом журналиста, не заполняя никаких анкет и не отчитываясь ни перед какими будущими губернаторами.

В конце прошлой недели в культурном центре «Покровские ворота» прошла презентация книги поэта и публициста Бориса Колымагина «Святой хирург. Жизнь и судьба архиепископа Луки». Архиепископ Симферопольский и Крымский Лука (1877-1961) — фигура легендарная, известная во всем мире — в Греции, например, ему посвящено больше церквей, чем в России (около сорока). Подвижник, отсидевший 11 лет в сталинских тюрьмах и лагерях, но ни разу не согласившийся отказаться от сана. Его проповеди составили 12 томов. И ученый, ухитрявшийся писать свои труды, принимая в иные, самые напряженные периоды, до 100 больных в день. Автор 55-ти научных работ, многие их которых до сих пор не потеряли своей актуальности.

Умерла Людмила Михайловна Алексеева. На 92-ом году жизни в 15-ой клинической больнице в Москве. За пару дней до кончины ей, вроде бы, стало получше, перевели из реанимации в обычную палату. И появилась какая-то надежда. Но вот так. Хрупкая, маленькая, она была настоящим бойцом, воином, когда дело касалось её убеждений. А главным её убеждением было то, что надо защищать людей, особенно в такой стране, как наша. И она их защищала, используя и ум свой, и женскую хитрость, и обаяние, и огромный жизненный опыт.

Мне давно не было так трудно писать. Ведь она была для меня очень близким человеком. И это удар. Это очень больно. Но — про нее. 90 лет беспримесно достойной жизни. У нее была не очень простая миссия — помогать людям, попавшим в беду по вине власти. И для этого она шла и на прямые контакты с властью, спокойно относясь к обвинявшим ее в этом. Ведь на самом деле тут еще не известно, кто кого использует.

Мы же все всё понимали. Что просто кончаются силы. И что невдолге… Всё равно – оглушающая пустота. Это еще впереди: привыкать к тому, что не к кому заскочить на Арбат, когда уже никаких шансов нет, чтобы они вдруг забрезжили. Это еще впереди: привыкать к тому, что не к кому заскочить на Арбат, чтобы просто поговорить и оттаять, когда ничего уже само не оттаивает внутри.

«Инцидент» в Керченском проливе подтверждает смену вех в нашей российской жизни. Речь идет о гораздо большем, чем аннексия Азовского моря и очередное наказание Запада. Кремль выводит Россию из серой зоны. Эпоха двусмысленности, когда можно одновременно играть в войну и мир, быть врагом и партнером Запада, завершается. Закрывается целый период в нашей жизни. Нам нужно вновь учиться жить, отгородившись от мира рвом. Российская власть фактически говорит: черт с ними, с санкциями, будем готовиться к худшему. А если разрушить блокаду не удается, ни с кем не будем церемониться!