Событием, определившим настроение на всю минувшую неделю, стали похороны Бориса Немцова и прощальная панихида, длившаяся четыре часа, за которые проститься с Немцовым не смогла и половина желающих. Стоя два с половиной часа в очереди, чтобы возложить цветы к гробу застреленного в спину лидера оппозиции, я о многом успел подумать. О том, например, что в последнее время все чаще приходится испытывать острое чувство стыда за свою страну. Благодаря Немцову и тому, что он делал, это чувство не перерастало в глубокую депрессию, а стыд не сменялся безысходностью. Прощание проходило в Сахаровском центре. Том самом, который с начала года пытается оспорить в суде свое включение в реестр иностранных агентов. И в среду, на следующий день после процедуры прощания, состоялось очередное судебное заседание.

Возглавлять богатый регион, не имея при этом достаточного политического веса, — очень опасно для здоровья. Возглавлять богатый регион в условиях экономического кризиса, режима «санкций» и «антисанкций», когда объем коррупционной ренты повсеместно сокращается, а кушать всем хочется по-прежнему — опасней вдвойне. Рискуешь попасть в анналы отечественной истории, что, собственно, и произошло в среду (4 марта) с сахалинским губернатором Александром Хорошавиным, первым в новейшей истории России главой региона, задержанным прямо на рабочем месте в момент непосредственного исполнения обязанностей.

Мы говорим и говорим об этом убийстве и всякий раз от общего неизбежно переходим к частному, разбираем конкретные версии, начинаем спорить, отметать, утверждать. И расставлять по ранжиру — какая версия страшнее. Но вот вы посудите сами. Если брать наше время, в Америке убивают таких людей, как Немцов? Я имею в виду убийство не оппозиционного политика, а в принципе насильственное устранение фигуры национального масштаба? Нет. А в Германии? Тоже нет. И в Британии нет, и в Италии с ее коза нострой и каморрой тоже давно — и слава богу! — таких убийств не было.

Остров Крым — мечта Белой гвардии. Не удержали, не отбили атаки у Перекопа. Осталась фантазия Василия Аксенова. Но его роман, кажется, уже не актуален. Полуостров Крым с трудом врастает в российскую жизнь. Это видно даже из окна автомобиля: большинство дорожных указателей и надписей на украинском, не успели поменять. Туристов сейчас в Крыму катастрофически мало, оно и понятно: не сезон; и дорожная полиция, чтобы не потерять левый доход, останавливает даже тех, кого стопить не принято. Так, на Ангарском перевале тормознула автобус с отдыхающими. Шел на подъем, не включив фары — плати. Водитель отстегивает, и пассажиры скидываются на помощь бедолаге.

«Диссернет» не устает напоминать, что главной организующей и направляющей силой индустрии фальшивых диссертаций в России является Высшая аттестационная комиссия. Ключевые позиции в Экспертных советах — ее основных рабочих органах, играющих роль апелляционной инстанции при рассмотрении заявлений о лишении ученой степени — захватили те, кто этими диссертациями торговал. Серию публикаций о членах Экспертного совета по отраслевой и региональной экономике мы завершаем персоной заведующей кафедрой экономики и управления в строительстве профессора Московского государственного строительного университета (МГСУ) Инессы Галеевны Лукмановой.

Убийство Бориса Немцова во многом прояснило ситуацию в стране и, кроме того, позволило многим публичным фигурам нарисовать свой автопортрет, сделать сэлфи на фоне трагедии. Гавриил Попов, один из кумиров перестройки и лидеров демократических преобразований в России, опубликовал в «Московском комсомольце» колонку под заголовком «Шесть гильз для ВВП». То есть автор полагает, что, стреляя в Немцова, убийца метил в Путина.

Кризис — честный парень. На наших глазах разваливается безупречная бизнес-модель, выстроенная руководителями «УралВагонЗавода» при третьем восшествии Владимира Путина. Модель эта незамысловата и эффективна: постоянная демонстрация неизбывной любви «простых трудящихся» к главному начальнику страны в обмен на постоянно растущий госзаказ все равно чего. Началось все в момент предвыборного телеобщения с народом Путина-кандидата. Трижды в ходе телебдения слово получали представители монопольного производителя танков. Смысл их речей был чрезвычайно прост: царь-батюшка, мы за тебя хоть в огонь, хоть в воду. Но ты уж войди в положение, прикажи упрямому Сердюкову покупать наши танки.

Это было несколько лет назад. Власти еще не разогнали фестиваль «Пилорама», проходивший на территории советской политзоны «Пермь-36». Арсений Рогинский, бывший здешний зек, повел меня, новичка, на экскурсию по местам, где получал воспитание от прошлых вертухаев. Дошли до штрафного изолятора — цементного сырого мешка за глухой металлической дверью. — Хотите посидеть там? — ласково предложил Арсений Борисович. — Минут десять... Ну, минут десять — отчего ж не посидеть? Я, разумеется, согласился. — Стучите, если что, — совсем уже нежно попрощался со мной Рогинский и с лязгом закрыл дверь за моей спиной...

Что-либо написать о марше или шествии, будучи его организатором, очень трудно. И не потому, что хочется все представить красиво – Бог с ней, с этой красотой! Просто очень многого не видишь, занятый морем мелких сиюминутных конкретных дел и решений, важных, нужных, но непозволяющих увидеть, услышать и почувствовать то, что на самом деле важно... Траурное шествие памяти. У нас еще не было такого. Были похороны близких, замечательных людей, но не то, что было сегодня. Убийство Бориса Немцова прямо в самом центре Москвы. Бориса, который ничего не боялся, кроме тягостного увядания – и наверное потому оставался невероятно, сказочно живым и простым в человеческом общении. Убийство, цель которого ясна: заставить всех замолчать, запрятаться в норы, уехать, наконец.

Убийство Бориса Немцова произошло в условиях беспрецедентной для современной России кампании ненависти. С телеэкранов россиянам снова и снова объясняли, что в стране действует пятая колонна, а иностранные агенты подрывают национальную безопасность. Навязанная модель осажденной крепости позволяла дискредитировать любого критика власти. Борешься с коррупцией — работаешь на США. Требуешь перераспределить бюджетные средства в пользу образования и здравоохранения — агент Коломойского. Выступаешь за свободу творчества — враг религии. И так далее.