Продолжение. Начало читаем здесь...

2. Политическая власть и эксплуатация рент

Политическая власть – институт несопоставимо более древний, нежели современное государство. Можно считать, что она появилась при переходе от племен без вождей к вождествам (племенам с вождями). Такая трансформация была сопряжена с созданием новых механизмов перераспределения различных ресурсов и с появлением того, что позже было названо рентой. Несколько тысячелетий главной была земельная рента. Вожди, позже – императоры, короли и т.п. боролись за расширение этого главного ресурса, контроль над которым позволял извлекать гигантские рентные призы. Для такого контроля формировались и институты насилия, и соответствующие идеологии, обосновывающие, например, божественное происхождение сегментированного вертикального социума. Позже возникла природная рента (железо, золото, нефть и т.п.), которая повышала ценность земельной ренты.

Скотт, Уоллис и Вайнгаст разделили политические режимы (социальные порядки) на две крупные категории. Первая – социальные порядки ограниченного доступа. Это наиболее распространенная и укорененная форма политической власти. При ней насилие и ренты контролируются правящей коалицией; рента распределяется внутри правящей коалиции и частично используется для поддержания действующего порядка; социальные отношения, включающие политические или экономические обязательства, имеют персональный характер. Доступ к различным ресурсам – от власти до образования – ограничен, как правило, правящей коалицией. Вторая категория – социальные порядки открытого доступа. Здесь доминируют безличные социальные отношения, опосредованные правом; насилие и ренты контролируются институтами и негосударственными организациями; доступ к различным ресурсам не ограничен какими-либо специальными группами.

Эволюция политических, правовых и экономических институтов часто обусловлена давлением потребности эффективной эксплуатации рент. И здесь нет единственного решения, имеющего подавляющее конкурентное преимущество. Одно из таких решений – порядки открытого доступа или, в привычных терминах – демократии. Но нефтяные феодальные государства аравийского полуострова с жесткой и не подвергающейся сомнению традицией преемственности персональной власти ищут другие механизмы. Там природная рента контролируется и присваивается небольшой правящей группировкой (семейным кланом), но существенная часть ренты направляется на общественно полезные цели, от масштабного гражданского строительства до образования и здравоохранения. Этим легитимность власти, основанная на монархической традиции, подкрепляется демонстрацией социальной ответственности власти. Применительно к России, как мы увидим ниже, это различение работает довольно убедительно. Оно имеет отношение и природе кризиса мирового порядка.

3. Кризис государства модерна

Он нарастал не очень драматично. Тому есть две причины. Первая проста. Чем раньше вы родились, тем раньше, по сравнению с родившимися позднее, для вас наступает старость. Так и в нашем случае: кризис государства модерна стал проявляться наиболее явно в тех странах, которые дальше других прошли по всем этапам его становления, включая формирование сильного гражданского общества. Но таких государства на Земле явное меньшинство (процентов 20, не более). Поэтому он не стал универсальной проблемой, но сказывается лишь на тех, кто вошел в этот кризис.

Вторая причина состоит в том, что наступление на государство модерна, этот привычный (хотя и исторически совсем молодой) аспект социального бытия, осуществлялось и снизу, и сверху. Атака шла на главный атрибут государства: суверенитет государственной власти, на все его важнейшие инструменты. Самое главное: полномочия по обеспечению безопасности. С верхнего уровня – обеспечение безопасности границ. Эти полномочия начали передаваться на международный уровень формированием различных военных блоков (НАТО и т.п.) и союзов. На нижнем уровне наиболее продвинутые страны первыми обнаруживали, что централизованные полномочия по обеспечению безопасности повседневной жизни граждан неэффективны, что их удобнее передавать местным сообществам. В результате стала формироваться так называемая местная «сообщественная полиция». Но это работает только при развитом гражданском обществе.

И это не все: эти полномочия параллельно начали перетекать от властей различных уровней к частным охранным фирмам, нанимаемым местными сообществами; прямо как в легендарном фильме «Великолепная семерка». И это не все: сами органы власти начали работать как частные структуры. Например, в Большом Лос-Анжелесе полиция штата и служба шерифа на конкурентных началах участвуют в регулярных тендерах, объявляемых муниципалитетами, на оказание полицейских услуг. И то, и другое не превращается в диктат мелких мафий только при развитом гражданском обществе, верховенстве права и полноценной политической конкуренции.

Второй важнейший атрибут суверенитета государства – национальная валюта – также атакуется с двух сторон. На верхнем уровне мы видим массовый отказ от национальных дензнаков на примере «Зоны евро». На нижнем уровне появляется все больше городов, которые с согласия центральной власти вводят местную валюту: ровно то, против чего боролась власть при формировании современного государства. Оказывается, что это решает многие экономические проблемы местных сообществ. Но только в развитой демократии.

Я перечислил далеко не все. Растворяются многие государственные границы, перераспределяются или децентрализуются некоторые функции правосудия с помощью создания международных судебных инстанций, и т.д., и т.п. Общий вектор этих изменений очевиден, он фундаментален: меняются критерии эффективности социального порядка. Раньше такие критерии были ориентированы на пользу абстрактной сущности под названием «государство». Мировой социальный порядок считался тем эффективнее, чем незыблемее были границы суверенных государств. Но после Второй мировой войны он постепенно начал переориентироваться на пользу граждан и местных сообществ. (Нередко это был возврат к различным формам социальной организации, практиковавшимся чуть ли не в Средневековье или вXIXвеке).

Кризис государства модерна в развитых социальных порядках открытого доступа преодолевается сравнительно безболезненно в ходе постепенных эволюционных трансформаций. Они основаны на гибких адаптивных механизмах развитых демократий. Драматичность этого кризиса проявляется в том, что он усугубляет нарастающую дистанцию между странами, которую часто называют цивилизационным разрывом. Он проявляется в неадекватности новой реальности закостеневшим нормам международного права. Представьте себе: в Совете безопасности совместно принимают решения представители стран, вовлеченных в постмодернистский проект поиска новых форм организации политической власти, стран, лидеры которых рассматривают государство как вечную и неизбывную форму социальной организации, и стран, лидеры которых используют государство и его суверенитет для обеспечения безопасности собственных преступлений.

Продолжение следует...


Фото: William Attard McCarthy /ЕРА/ТАСС