Большегрузный автомобиль приобретает для нашей страны, по истине, почти сакральное значение. Уже сложившийся образ многотонной фуры как символа нарождающегося в России экономического протеста — страсти по «Платону» кипят до сих пор, а акции протеста дальнобойщиков вспыхивают то тут, то там — на наших глазах переформатируется. И вот уже в сознании людей многотонный грузовик и человек в кабине за рулем — важная составляющая нашей необъявленной войны со всем миром, очередная точка конфронтации. После того как 1 февраля Польша ввела запрет на проезд большегрузных автомобилей с российскими номерами по территории страны, все они вполне предсказуемо двинулись в Россию через Украину...

Из множества хороших новостей минувшей недели особняком стоят две, которые можно назвать отличными и даже превосходными. Российский сенатор Вадим Тюльпанов придумал, как помочь беде тех нескольких миллионов россиян, которые привыкли отдыхать на курортах Турции и Египта. Он уже практически договорился с руководством Туркмении, чтобы россиян пускали на курорты этой солнечной страны, которые расположены на берегу Каспийского моря. Этой своей идеей сенатор Тюльпанов, правда, вступает в конкуренцию с Рамзаном Кадыровым, который уже довольно давно убеждает россиян, что лучший отдых в Чечне.

Иногда следует разобраться в уже сказанном и оценить, так сказать, как оно осело в сознании. На прошлой неделе произошел всем известный погром, который «ЕЖ» остроумно обозвал «Ночью длинных ковшей». При том, что имел он, на мой взгляд, по крайней мере, три измерения. Визуально-эмоциональное — как мы его наблюдали и как это наблюдение отразилось на нашей психике. Описательное — как его отработали противоборствующие стороны. Вернее, какие старания были приложены ковшераспорядителями, чтобы смазать первоначальное гнетущее впечатление. И, наконец, символическое — какой приметой времени сей погром нам показался. Или лучше сказать «обернулся», потому что все-таки сначала идет историческое время в своем глобальном проявлении, а потом мы ему присобачиваем символику из окружающей действительности.

Год назад, 27 февраля 2015 года под стенами Кремля демонстративно был убит Борис Немцов. Миллионы граждан России связывали с именем Бориса Немцова надежды на построение демократического государства. Государства, где строго соблюдалась бы Конституция и охранялись права и свободы человека. Бориса Немцова убили именно для того, чтобы этого не произошло. 

Ну вот, выяснилось, что анализ военно-политической ситуации вашего покорного слуги не слишком отличается от того, что предлагают главные российские начальники. Вот уже больше года я пишу, что новая «холодная война» уже началась. Что всем — политикам, экспертам, журналистам, простым обывателям — следует задуматься, как жить в этой новой реальности. Признаюсь, этот тезис не находит, увы, понимания у большинства российских и зарубежных экспертов. Мол, ситуация нынче принципиально другая: нет ни былого идеологического противостояния, да и уровень военной конфронтации пока далек от того, что существовал 35-40 лет назад. 

Мы плохо понимаем, о чем идет речь в знаменитом библейском сюжете, когда Пилат спрашивал Христа: «Что есть истина?». И еще меньше чувствуем горькую иронию в вопросе прокуратора Иудеи. Во многом потому, что в русской культуре слово «истина» если не пишется, то воспринимается исключительно с заглавной буквы: Истина. Ровно так же, как это слово звучало в устах Христа. А для римлянина Понтия «истина» — это решение суда. Только и всего, никакой возвышенности, никаких заглавных букв.

Министерство юстиции направило в суд заявление о ликвидации Фонда в поддержку демократии «Голос». Это заявление будет рассматривать Басманный суд. В сентябре 2015 года «Голос» был включен в реестр некоммерческих организаций, «выполняющих функции иностранных агентов». Менее чем через пять месяцев последовал иск о ликвидации. Судя по всему, это твердая линия на последовательное уничтожение всех «иностранных агентов». Только что, 10 февраля, по иску Минюста была ликвидирована правозащитная ассоциация «Агора», которая осуществляла оказание бесплатной юридической помощи населению и занималась правовым просвещением.

В ночь на 9 февраля в столице случилось бедствие, которое стихийным назвать никак нельзя. Скорее наоборот — бедствие это было загодя тщательно спланировано и учинено в точно означенные сроки. Под покровом ночи строительная техника, которую в данном случае уместнее назвать разрушительной, в одно и то же время сравняла с землей девяносто семь торговых павильонов, расположенных возле самых разных станций московского метро. Некоторые из них простояли в Москве по двадцать лет. Пострадали как мелкие предприятия, так и вполне солидные сетевые заведения вроде «Связного» или ресторанов «Му-Му» и «Шеш-Беш». Под раздачу попало и одно из отделений ЮниКредит Банка.

«Это не гроза, которая прольется дождем и закончится. Это изменение климата», — так неназванный высокопоставленный натовец описал журналистам Reuters военно-политическую ситуацию, сложившуюся в Европе. Его просили прокомментировать встречу министров обороны стран-членов Североатлантического альянса. В ходе этой встречи были приняты решения о дальнейшем усилении военного присутствия сил НАТО в Восточной Европе. Исполняя решения саммита 2014-го, государства альянса определились с численностью контингентов ведущих членов НАТО, которые будут на ротационной основе развернуты в Литве, Латвии, Эстонии, Польше и Румынии.

Хотел писать о новых откровениях по поводу необходимости национальной идеи. Но раздумал, тема эта не очень интересная. Прямо скажем, избитая двумя веками непрестанных бесплодных разговоров. Не зря же никакой головной боли по поводу национальной идеи никогда не было ни во Франции, ни в Англии, ни, не побоюсь этого слова, в ЮАР. Ее ищут исключительно в России — не могут найти. Ну, разве что еще в Германии довольно интенсивно искали в период заболевания гитлеризмом. Казалось бы, всем вменяемым людям на планете давно понятно, что люди живут для блага своего сообщества и для собственного блага внутри него. А частное и общее они соединяют сложной функцией культуры и морали. Неизвестно, можно ли это назвать идеей, но те, кто дорос до государства-нации, могут с полным основанием говорить о национальном благе и национальном интересе.