Бергер П. 50 тезисов о процветании, равенстве и свободе. М.: Прогресс — Универс, 1994. Дайджест. Составлен путём последовательного цитирования наиболее важных мест произведения. Предназначен для некоммерческого использования в просветительских целях.Цель этой книги состоит в том, чтобы обрисовать контуры теории, касающейся взаимосвязи капитализма и общества в современном мире. Автор надеется, что его предложения будут подвергнуты изучению и сомнению, частично или в целом, и что любые выводы, подобно критикуемым предположениям, будут опираться на факты.

В Москве в относительно молодом возрасте (на 52 году жизни) умер протоиерей Всеволод Чаплин — знаковая фигура церковного сообщества. Уход о. Всеволода Чаплина знаменует собой окончательный переход церковного бытия из состояния постмодерна в пост-постмодернистскую ситуацию, где «сурово насупленных бровей» и «совка» хватает, а вот искрометной игры, в которой участвовал протоиерей, уже нет.

Если опросить россиян, то многие скажут, что желали бы жить в условиях безопасности, справедливости. Но в кругу близких выскажут сожаление, что не были членами кооператива «Озеро». Имели бы миллионы долларов и жили в роскоши. Эта противоречивость желаний связана с нашей культурой. Именно ее черты позволяют объяснить, почему нам до сих пор не удается построить правовое государство, обеспечить верховенство права и справедливый суд.

Кто-нибудь сомневался, что он останется? Сто восемнадцать раз всё было предсказано и обсуждено. Тогда о чем же шумят народные витии? Разве изнасилование произошло в особо циничной, извращенной форме? Тоже, вроде бы, нет. Нормальное такое изнасилование, ничего личного. В фирменном корпоративном стиле. Шум же народных витий, похоже, объясняется возрождением интереса к политике (неужели достало наконец?) и смещением полюса от разоблачений мирового империализма к событиям внутренней жизни.

За двадцать лет путинского правления пора бы уже привыкнуть: всякая перемена во власти разрабатывается и осуществляется Владимиром Путиным как спецоперация. Готовится в абсолютной тайне, проводится стремительно. При этом зрители, к которым относится все подведомственное население и, что еще смешнее, те, кто вроде бы участвует во всех этих ужимках и прыжках, еще долго ежатся, вертят головой, как если бы их неожиданно обкакала птичка, и спрашивают себя: «А что же это, черт побери, было?» Вспомним увольнение Касьянова. Вспомним назначение Зубкова, когда замысел главного начальника не понял даже его ближайший конфидент Сергей Иванов.

Чем спорт отличается от физкультуры? Конкуренцией. Именно она толкает спортсменов на новые рекорды. Тогда почему же молодые люди левых убеждений ратуют за государственную собственность, несовместимую с конкуренцией? Их не убедили сто лет нашей истории? Поможет ли нам возрождение уравниловки, присущей крестьянской общине? Или новая попытка реализовать утопию Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина, декларирующая преимущество бюрократического регулирования перед рыночной конкуренцией? Давайте это обсудим.    

Большинство комментаторов, пишущих о заменах в правительстве РФ, начинают с фиксации того, что имена министров, и новых и старых, не имеют значения, поскольку политику в РФ определяют не министры, и не вице-премьеры, и не премьер. При всей очевидности этой истины она требует некоторого уточнения. Поскольку, будучи винтиками и шестеренками путинской государственной машины, все эти министры все-таки живые люди, которые вносят в общую атмосферу российской государственности свои личные запахи, эмоции, разговаривают, в конце концов. Ну и, кроме того, внутри довольно узкого коридора заданной «генеральной линии партии» существуют, пусть и небольшие, варианты ее реализации.

Есть всего две версии происходящего сегодня в самой верхней точке отечественной властной вертикали. Либо Владимир Путин сошел с ума (и тогда анализировать его действия без специальной профессиональной подготовки невозможно), либо он продолжает пребывать в здравом уме. Оба предположения имеют право на существование, но я все же стану придерживаться второй версии по причине, высказанной выше. Итак, в минувший понедельник Владимир Путин продолжил набрасывать на вентилятор сенсационные сюжеты, никак между собой не связанные. Такое поведение уже входит у него в привычку. 

В полном соответствии с советскими пропагандистскими канонами главное программное выступление лидера (тогда это был отчетный доклад ЦК КПСС очередному съезду партии, сегодня — Послание Федеральному собранию) подкрепляется дополнительными выступлениями, призванными «расширить и углубить» судьбоносные решения. Вот и главный начальник страны поспешил укрепить скрепы на встрече с ветеранами Великой Отечественной и «представителями патриотических объединений», собранными по случаю годовщины прорыва блокады Ленинграда. Понятное дело, участники кипели праведным гневом по адресу проклятых зарубежцев...

Когда гром аплодисментов, сотрясавших здание Манежа во время послания Путина, немного стих, вдруг выяснилось, что многое из того, что он говорил, разные люди понимают прямо противоположным образом. А уж то, что он сказал по поводу «конституционной реформы», вообще требует специальной должности толкователя. Например, предложенные им поправки к Конституции Путин собирается поставить на «народное голосование». Многие, в том числе к стыду своему и я, решили, что речь идет о референдуме. Просто потому, что «народное голосование» в переводе на юридический язык — это и есть референдум, или всенародный опрос.