Книга «Убиты в Катыни», вышедшая в издательстве «Звенья» в этом сентябре, не похожа на обычную книгу, прежде всего размером — ее физически тяжело поднять. Однако это не только хорошо изданный мемориальный альбом на мелованной бумаге и с фотографиями, это еще и книга, которую интересно читать. «Антони Стефановский, род. в 1885… Окончил Гейдельбергский университет по специальности медицина и философский факультет Лейпцигского университета… Врач-терапевт, ординатор терапевтического отделения… автор многочисленных медицинских публикаций… Имел трех дочерей…»

В российском Донецке начался суд по делу Надежды Савченко, которую обвиняют в причастности к убийству двух российских журналистов на Донбассе. Как известно, российское следствие выдвинуло фантастическую версию ее преступления и последующей поимки. Сначала Савченко якобы наводила украинскую артиллерию на беженцев, среди которых были телерепортеры из России. Потом ее взяли в плен ополченцы, но вскоре отпустили. А она зачем-то решила проникнуть на российскую территорию, где и была арестована правоохранительными органами, которые конечно же обладают способностью видеть насквозь каждого беженца. На самом деле Савченко, которая не скрывает того, что воевала на Донбассе, была захвачена в плен и перевезена на российскую территорию. Где ей и сшили дело.

Чтобы оценить слова и действия человека, надо сначала выяснить, на какой вопрос он отвечает и какую цель преследует. Если ошибочно приписать говорящему и действующему чужой вопрос и чужую цель, можно сделать ошибочный вывод о неадекватности человека. Так, часто, слушая речи российских публичных политиков, экспертов и сотрудников медиа, наблюдатели делают вывод, что они все только что сбежали из сумасшедшего дома. В действительности это не так, в чем легко убедиться, ознакомившись с их медицинскими картами.

Те, кто радостно поддержал «воссоединение с Крымом», пребывали в полной уверенности, что им за это «ничего не будет». Есть в этой уверенности что-то детское, но во взрослой жизни так не бывает, за все удовольствия надо платить. Многие виды ущерба, причинённого России крымской авантюрой, стали понятны уже сразу после неё, и «Новая газета» сделала соответствующую калькуляцию[1]. Но с тех пор прошёл уже год, и многое стало ещё более понятным: счета по первым выплатам уже поступили, а другие на подходе.

Законопроект зампреда Конституционного комитета сенатора Добрынина (очевидно, вскоре покидающего свой пост) — это такая лебединая песня. Результат ожидается нулевой, но сенатора с «нестандартным предложением», безусловно, заметят. И ведь чем черт не шутит, когда придется искать политиков на замену «политически обанкротившимся», разве ж не возникнет мысль, что на скамейке запасных уже ожидает, по крайней мере, один профессионал? Еще долго будут вспоминать — кто хорошим словом, кто нехорошим, — что был в путинском Совфеде такой сенатор (один!), который не побоялся однажды предложить законодательно «противодействовать реабилитации преступлений сталинского тоталитарного режима (сталинизма)». Во всяком случае, отсмотрев несколько видео, я тоже теперь знаю, как выглядит сенатор Добрынин.

Более полугода назад рядом с Кремлем был убит самый яркий и бескомпромиссный российский политик, последовательно выступавший за демонтаж криминального режима, против агрессии в Украине, за мирную демократическую Россию. Мы не доверяем российским правоохранителям и российскому правосудию. У нас есть на то веские основания, поскольку к убийству Бориса Немцова прямо или косвенно причастна российская власть, создавшая атмосферу ненависти в обществе, которая стала благодатной почвой для подобных убийств.

Всю уходящую неделю неравнодушная общественность с пеной у рта (и в данном случае это вовсе не метафора) обсуждала итоги различных телодвижений отечественной оппозиции. В первую очередь, разумеется, воскресный митинг в Марьине, организованный Алексеем Навальным. Но не только. Говорили и о выборах, и о перспективах, и о возможностях. С наиболее резкой критикой последних оппозиционных мероприятий и кампаний выступил Гарри Каспаров. Впрочем, далеко не он один. Главная претензия — мы последовательно сдаем окоп за окопом. С этим утверждением спорить достаточно трудно: итоги региональных выборов для протестного движения выглядят неутешительными, уличная активность сместилась из центра столицы на окраину, перспективы предстоящей думской кампании весьма туманны.

Вслед за юбилеем Преображенского братства свое 25-летие отметил Библейско-Богословский институт (ББИ) — уникальное заведение, известное своими межконфессиональными проектами и многообразной издательской деятельностью. Конференция «Богословие растерянности. Пути академического богословия на постсоветском пространстве», прошедшая 23 сентября в московском культурном центре «Покровские ворота», стала своеобразной кульминацией празднества. Но не завершением: в конце недели состоялась еще одна конференция, приуроченная к 25-летию института — «Библеистика и перевод Библии на постсоветском пространстве», которая в известной степени подвела итоги четвертьвековым трудам по переводу библейских текстов на современный русский язык. 

Я заявил им мою позицию, она абсолютно понятна. Но их решение было сформировано не юридическими, а личными, психологическими и политическими аргументами. Депутаты выполнили полученные указания и проголосовали так, как им было сказано. Это отражает убогое состояние парламентаризма в России сегодня. Можно сказать, что, участвуя в судебных процессах, я сам поставил себя в зону риска. Я с этим согласен. Четыре года они искали ко мне претензии и вот, наконец, нашли, хотя при этом не удержались от искушения превратно истолковать закон. Соответственно, в понедельник 28 сентября я подам заявление в Псковский областной суд, оспаривая постановление собрания.

Совещание по бюджету на следующий год, которое проводил Путин с правительством в своей резиденции в Ново-Огареве, не внесло ясности ни по одному вопросу, кроме одного: денег в казне не хватает, поэтому необходимо их добыть либо за счет конфискации пенсионных накоплений и отказа в полноценной индексации пенсий, либо за счет повышения налогов. Можно еще более интенсивно, чем планировалось, тратить Резервный фонд и Фонд национального благосостояния, но Минфин всячески стремится этого избежать. Сокращение военных расходов и повышение пенсионного возраста на совещании, по словам министра финансов Антона Силуанова, даже не обсуждались.